"А профессор по-прежнему живчик. Совсем седой.
Он приходит на крышу - порою всего на час.
Говорит, если тут и не все позальет водой,
То остатки, наверное, милочка, не про нас.
Он устал и осунулся, знаете, глаз да глаз.
письмо
Засыпающий город подножьем - в леса, в дожди,
Беспросветный, больной, истекающий маетой.
А у нас же - учили - помните: встал - иди,
И не думай, куда получится на постой.
Нас учили...читаю книгу, вяжу и жду.
А довянут в саду гортензии - не беда.
Он давно не бывает больше в моем саду,
Он за завтраком снова прежнее - мол, вода.
Не следи - так не будет завтракать никогда...
Нас учили спасать галактики - а они
И без нас до сих пор, проклятые, далеко.
И сиди, и читай, и без подписи не чихни,
Получай по утрам дежурное молоко
Или нянчи вот обезумевших чудаков.
Никаких ни галактик нам, ни чужих миров,
А свои-то на ладан дышат и дом, и сад.
И профессор, - зачеркнуто, - был бы всегда здоров,
Наспасался, потом нанянчился - и не рад.
Но не верь - и не будет страшного, говорят...
Расскажите, родная, они подрастают, да?
Говорите, что вам неправедно повезло?
Так любите их крепко, а если придет вода,
То растите хвосты и жабры всему назло.
И, - зачеркнуто, клякса, - целую, люблю", - число.