Вчера температурой нагнало. И информационной поддержкой jaetoneja в скайпике.
***
там страстиНу, вздрогнем, мы с тобою не придурки, и зря не растворяем мы хайло. Гляди-ка, что случилось в Подукурке, до самого Попищска всколыхло. Иван Иваныч, мизантроп и гнида, политик из уродов и расстриг, под выборы накрал винилхлорида, и нам на горке радиво воздвиг. Он сам небось катался в мерседесах, небось урвал и морду нажирай. Но сила есть такая у прогресса, что хоть пред ним ложись и помирай. Иван Иваныч лег, но недопомер, в экстазе благодетельствуя нас, он выкинул гляди ж какой ты номер, хотя на вид, конечно, ...очень своеобразный человек.
Диджеем стал Тимоха с Подберезки, хотя и негр, а наш и с бодуна. И полились тогда девичьи слезки, и началась меж бабами война. Тимоха как запилит нам шансона, как врежет Лепса или там клубняк... Но он любил Алешку Михельсона, не как политик, а ну как-то так.
Иван Иваныч пил совсем немного и был вдобавок щедр и очень крут. Но это как у общего порога — ты подотри, так сызнова насрут.
И след его собака полизала, и в мерсе люциферова печать. Его в собесе бабка заказала, чтоб знал, как взад заводы не включать, как пенсию платить опосле срока и быть вообще бессовестным козлом. Собесный сторож Васька Поторока решил, что он сквитается со злом.
Он взял всего-то вшивую бутылку, поскольку за всеобщее радел. И встретил. И вхреначил по затылку. И сам явился пьяный в райотдел.
Не вру я, Афанасьич, ни граминки, я не алкаш, не дурик и не враль. Мы справили шикарные поминки, порвали три баяна и рояль. И бабка та собесная немало, запивши корвалолом первача, над гробом олигарха причитала, что бедного решили сгоряча. Ведь все-таки душа его живая, и все-таки культура же и как теперь решит община трудовая, чтоб не заглохло радио «Маяк». А после, как закончилась и водка, так бабка прослезилась и взвилась. Порвала на груди косоворотку, что это все неправедная власть. Не жисть, кричит, а эта вот... гиена, в стране бардак, а с нас чего возьмешь. И нанялась на радио бессменно, чтоб научить порядку молодежь.
Случаются отелы и покосы, картошка поднимается в цене, но бабка с Тимофеем, как матросы, как штык, с утра на радиоволне.. Она и про погоду, и про дело, и как наутро глянуть молодцом. Уже насквозь приемник прозудела, поскольку фицияльное лицо. Такое дело терпим год от году, ведь ежли возразишь, то вдруг убьет? Обратно ж бабка - нашего народу, и как переживает за народ.
Когда ты много спер, то спи некрепко. Ведь могут укокошить невзначай. С опаской ешь телятину и репку, и свет без опасений не включай. И не недооценивай собес-то! Они там, хоть кряхтят, но огого, а если и оставят мокро место, то тут же станут грудью на него.
А мы же люди старого замесу, на знамя мы поднимем чонибудь. Маяк-маяк, ответьте райсобесу, вас вызывает хутор «Красный Путь».