Это - не шило. Это внутренний стержень.
Лахэйн и Тэйми Линн заразили меня темой. И получился вот такой хоррор. А хотела я только размяться. Под морем довольно нерадостно.
Высокие ворота Лабиринта, огоньки по периметру — зеленые и желтые. Облака. Пустыня. Все, как вчера, перед последним напутствием.
Под утро на выцветшее белесое небо наползли жидкие серые облака. Тес понимал, что скоро они растают. Не то чтоб тут никогда не бывало дождей — бывали. Недалекое мелкое море иногда присылало несколько капель, остужавших пыльные камни. Но не сегодня, сегодня явно только подразнит.
Его не пугала эта планета. Она была как в дешевом симуляторе, какие выпускают пачками, чтобы детишки из спальных районов спокойно побеждали инопланетных чудовищ и не доставали родителей. Именно теперь, когда Тес точно знал, что он на волосок от смерти, страха не было. Просто симулятор. Кто-то из его спутников зашевелился во сне — может, Дея. Дея всегда так смешно попискивала...
Высокие ворота Лабиринта, огоньки по периметру — зеленые и желтые. Облака. Пустыня. Все, как вчера, перед последним напутствием. Тот пузатый лысый старик, герой тройственного союза планет, Минос, сказал, что они все герои. Тес не понял, какие. Провожатая группы улыбалась заученно и мерзко, как историчка Крыса, может, она и приходилась Крысе сестрой. Та же высокая прическа, те же безвкусные браслеты на предплечьях. То же слащавое «дорогие детки», никогда не предвещавшее ничего хорошего.
Тес был не детка, Тес был не дорогой. Тесу только что стукнуло шестнадцать, и если бы он не был тут, то уже работал бы в гидропонике как миленький. Или грузил что-нибудь в порту. Или... На запястье мягко завибрировал браслет, один из трех. Тот, которого раньше не было. Таким вещам нельзя мигать и светиться. На серых камнях серая нить, тонкая и немного пушистая, как из шерсти, которой не достать, видна была только Тесу. И не потому, что сливалась с пыльным камнем, совсем не потому.
«Доброе утро, Тес», - шепнул заспанный девичий голос. Как у мамы или сестры, только теплее и ближе.
«Оно не доброе», - шепнул Тес и почему-то почувствовал, что врет. С его товарищами по несчастью никто не говорил так ласково, у них не было своего проводника, и это значило, что повезло именно ему. Кто еще, попавший в Лабиринт, мог надеяться? Только он, которому, кажется, повезло.
Пока другие протирали глаза и зевали, а курносая Дея начала плакать, Тес ощупал камень вокруг себя. Контейнер на ремне, который можно было перебросить через плечо, содержал его последний завтрак и фляжку с водой. Воды там было немного. Не иначе как шоколадку и засахаренные орехи положили в насмешку.
«Не опозорь школу, Тес», - сказала ему Крыса, прежде чем двери закрылись. Уж он не опозорит, пусть даже не сомневается.
Ио и Марх, сестра и братик, похожие, как две капли воды, были вообще-то маловаты, чтобы попасть сюда. Десятилетних не посылали...если только родители не попали в переплет, когда им пришлось откупаться, прикрывая детишек более состоятельного гражданина. Тес на миг задумался, что же такого сотворили их предки, когда зеленые и желтые огоньки вокруг ворот сменились красными.
- Не реви, - сказал Тес, толкая Дею в бок локтем, и она зарыдала сильнее.
Ворота Лабиринта медленно открывались, и изнутри веяло сладковатым неприятным запахом, дезинфекцией и пылью, такой же, как везде в степи. Им предстояло жариться на солнце, видеть небо...и больше ничего. Выхода из лабиринта не было.
Когда отец Теса был жив, он любил повторять: «Выход — где вход». И хрустел костяшками покрытых космическим загаром пальцев. По крайней мере, Тес думал, что так было: по правде говоря, он не помнил отца. Но в самый нужный момент всегда «вспоминал» какую-нибудь отцову прибаутку. Так было легче не бежать, не прятаться, не плакать, когда очень хотелось.
Первый коридор Лабиринта был равномерно серый, стены отливали металлом, и в них были видны заклепки. Вдалеке виднелся поворот, и, кажется, там стена была каменной. Высокие, как космопорт в столице, ровные стены...
- Мы должны войти туда? - спросила рыжая Медея.
- Нет, нас скоро заберут к маме! - отозвался Тес и встал, отряхивая колени. - Идемте, что ли.
- Нненадо, - у Никанора стучали зубы, на заспанном лице, кажется, остались одни глаза — огромные, шоколадные глазищи.
- А что тут делать? - фыркнул Тес, оправляя серую простыню, в которую каждого нарядили, пока действовало снотворное. - Надо идти. Нас отсюда выкурят, если мы останемся, поверь. У них там наверняка найдется, чем. А если пойдем, то, - Тес задумался, припоминая что-нибудь достаточно веское и подходящее, - перехватим инициативу. Усек?
- Идиот, мы сдохнем! - крикнул Никанор, и по его грязной щеке потекла слеза. - Мы все тут сдохнем, какая разница! Сдохнем, сдохнем, сдохнем!
Никанор согнулся пополам, как будто у него болел живот, растрепанные длинные волосы упали ему на глаза. Он так повторял свое «сдохнем», так всхлипывал, так задыхался, что Дея, подуставшая было, залилась слезами.
- Не позорь школу, - отчеканил Тес, накинул на нее ремень от контейнера с последним завтраком и подтолкнул в спину — к воротам. И сам ступил следом, не оглядываясь. Он и не думал звать кого-то во второй раз. Кто пойдет, тот пойдет. Тем более что уверенности не было.
Ему нужно было идти быстро и не бояться. Едва Тес ступил на низкий металлический порожек, отделявший преддверие от Лабиринта, как он увидел. Тонкая серая нить змеилась у его ног, отмечая путь. Тесу виделась золотистая сетка, накрывшая все вокруг, как будто реальность была рисунком маленького ребенка, впервые обводящего лошадку по клеткам. Он ощущал лабиринт, ему снилось наяву, будто бы он стоит в центре бесконечного чертежа, края которого теряются в тумане. Вдалеке, за многочисленными поворотами, за хитросплетением коридоров, горело алое пятно. Это и была его цель. Или его смерть, его и остальных.
«Ариадна один, что мне делать?» - прошептал Тес. Дея шагала рядом с ним и только машинально всхлипывала.
«Иди, Тес», - сказал тот же нежный голос в его голове. «Иди, Тес», - повторил подросток. Его обули в легкие сандалии, почти как настоящие кожаные. Хотя, конечно, кто же станет переводить кожу на смертника.
«Ворота открываются только оттуда», - пояснила «Ариадна-1». И красное пятно на призрачной карте мягко мигнуло, хотя все это Тес уже знал. Еще с того момента знал, как обнаружил браслет у себя на запястье. Голос у Ариадны был такой славный...и так жалко, что настоящая девушка с этим именем лежит в анабиозной капсуле, может быть, уже сто лет. Он помнил об этой девушке — что-то вроде сплетни о дочери Миноса, которая то ли заболела, то ли хотела сбежать из дома, а вместо того, чтобы уйти или умереть, спит теперь. Теперь Тес даже верил, что это может быть правда. После всего, что было, как не поверить.
Тес понятия не имел, как убить мутанта...или как обмануть, чтобы выйти наружу. Или уговорить.
«Он хотя бы разумен?» - с надеждой спросил Тес, шагая по длинному коридору. Начинало припекать, а воды во флягах не хватит и на полдня.
«Я не знаю, как сказать, Тес, - отозвалась «Ариадна-1». - Он разумен, как человек. Но никто никогда не учил его, и еще...он не умеет управлять своей яростью. Потому что...потому что не умеет».
«Я бы тут тоже озверел», - ответил Тес, оглядываясь через плечо. За ним шли все — даже Никанор, еще вытиравший глаза рукавом. Тес не был уверен, хорошо ли это.
Металлические стены сменились камнем, сперва гладким, потом шершавым, грубо выделанным. Потом — новый поворот, и на глаза им попался первый скелет, хрупкий и выбеленный временем. Ни волос, ни одежды. Большая берцовая кость валялась неподалеку. Мутант подъедал дочиста.
Ио и Дея зарыдали в один голос. Тес по очереди подпихнул обеих, следя за алым пятном. Оно не двигалось. Может быть, мутант спал?
Постепенно припекало. Тес пил понемногу и не прикасался к еде. Пусть подавятся своим последним завтраком, своим настоящим шоколадом и арахисовым маслом, и всем, что они туда еще напихали. Это только для того, чтобы он побыстрее обезумел от жажды и захотел умереть сам.
Лабиринт был тих, как морг или пустой трюм. Только некоторые коридоры слабо вибрировали. В одном слышались тихие грустные стоны, от которых по коже, несмотря на жару, продрало ознобом.
Но Тес шел, сверяясь с видной ему одному сеткой-картой. Алое пятно становилось все ближе. Стены нагревались и начали уже источать жар. Один раз дети подремали, с трудом примостившись в узкую к полудню тень самой длинной и гладкой стены. Длинные ноги Никанора остались на солнце. Тес не спал, просто лежал с закрытыми глазами. Думал о маме, запрещал себе думать о маме и снова думал. Мама бы плакала, наверное, но он ничего ей не сказал. Соврал, что выиграл бесплатную экскурсию. Он почему-то надеялся вернуться. Почему детей отдают по жребию, чтобы мутант Лабиринта ел их — об этом Тес даже не думал. «Потому что сами они мутанты, - сказал бы отец, которого он не помнил. - И похуже, чем тот».
Тонкая серая нить вела его и карта, которую видел он один. Тесу казалось, что он идет по тонкой линии, с которой нельзя упасть. Как в детстве. Только теперь ее рисовал не мелок.
Дышать становилось труднее. Ветер, несущий мелкую пыль, сюда не залетал, поэтому не было ни пыли, ни дуновения. Только ловить губами воздух да смотреть, как медленно ползет единственное оставшееся облако. Ему-то можно вырваться за пределы Лабиринта! Когда Ио села и сказала, что больше не встанет, Тес взял ее на руки и понес. За ним следом семенил Марх. Через некоторое время Тес спустил девочку на землю и понес мальчика. Никанор, не пытавшийся помочь, бесил его. Хотелось дать ему оплеуху, но не до того было, чтобы оборачиваться. Дея зато не плакала, стойко шагала вровень, закусив пухлую губку. Красное пятно приближалось так медленно.
Тонкая серая нить тянулась от начала лабиринта к цели, и он шел по ней, и ощущал ее, как единственное, что немного ободряло. Тонкая серая нить. Немного пушистая.
За три поворота до цели Никанор упал. Тес понятия не имел, что делать с упавшими в обморок. Он совершенно отупел от жары и от необходимости по очереди тащить малявок, поэтому даже не сразу понял, что случилось. Рыжая Медея подбежала к упавшему мальчишке и что-то делала с ним, и отдала ему остатки своей воды, чтобы попить и смочить голову. «Свою-то выдул», - с раздражением подумал Тес. И еще подумал, зачем он тащит этих сопливых с собой. Вдруг ничего не получится, а спрятавшись в лабиринте...они прожили бы чуть дольше. Хотя при такой жаре дольше — это на сколько часов? Жертвоприношение устраивали в самое жаркое время. Знали, что делают.
За один поворот до цели стало прохладно. Вдоль стен торчали концы тонких гибких шлангов и исходили нежным водяным паром, мелкой взвесью серебристых капелек. Вот так заманивали сюда тех, кто устал бродить и прятаться, кто случайно забрел в эту часть Лабиринта. Тес остановился. Красное пятно на карте, которую видел только он, пульсировало совсем рядом, всего лишь один участок коридора да тонкие стенки — и вот оно.
«Мы войдем туда, - сказал Тес. - Спрячьтесь в тени и ждите».
Никанор прислонился к раскаленной стене, свесив голову. Медея поддерживала его под руку. Медные колечки ее волос совсем слиплись от пота, в пятнах была и серая простыня, заменявшая одежду, но она не падала и не произносила ни слова.
«Как хотите», - сказал Тес и опустил Марха на землю.
«Теперь или никогда. Будь внимателен, Тес, - прожурчал голос «Ариадны-1». Голос настоящей Ариадны, принадлежащий теперь компьютеру. - Ты слабее его, но ты быстрый, очень быстрый».
Прохладный коридор встретил Теса гулкостью металла под ногами. После удушающей жары Лабиринта стало блаженно холодно. Хотелось свалиться и никуда не идти. Лабиринт выпил его силы и подготовил жертву. Сколько народу сдалось, легло и не вставало, пока мутант не подошел поближе?
Тонкая серая нить лежала на металле. Тонкая серая нить.
Тес постоял немного, отхлебнул из фляги последний глоток и шаг за шагом двинулся вперед. Здесь была крыша, подсвеченная круглыми светильниками, чистый пол и источающие прохладу стены. За двумя поворотами обнаружилась прозрачная дверь, наполовину отворенная. А внутри, в беловатом медицинском свете...
В старшем классе, куда Тесу не светило прорваться, потому что там уже не учили даром, был один такой. Его звали Ник, Никомед. Он был огромен, как настоящий слон, хамоват и злобен, как настоящий бык. И вообще больше походил на животное, чем на человека. Однажды, когда Никомед напал на Теса в тупике северного коридора и потребовал вывернуть карманы, а Тес запустил ему в голову крашеным в веселенький зеленый табуретом из тех, на которых разувались малыши — тогда у Никомеда были налитые кровью глаза, красное лицо... только рогов не хватало. Мутант Лабиринта напоминал Никомеда всем — и вдобавок его круглую чудовищную голову венчали черные крутые рога. Мускулистое тело в разорванной лабораторной простыне, серой, подпоясанной разлохмаченным бинтом, поражало размерами и чудовищной первобытной силой. На босых ногах росли черные ногти, которые скребли камень и цокали по нему, будто копыта. И глаза, строго говоря, их не было видно в тени нависающего лба, спутанных волос, но Тес был готов поклясться, что они красны.
В приплюснутом носу с широкими ноздрями у мутанта болталось кольцо.
Тес прижался к стене, как будто она могла укрыть его от мутанта. И с ужасом разглядел в мускулистой чудовищной руке небольшой топорик для разделки мяса. Настоящее мясо в секторе Теса не продавалось — откуда бы, не те достатки. Так что подобный топорик он видел только в фильме ужасов, где за людьми на далекой прохладной Земле гонялся маньяк. Лезвие топорика не блестело, оно было черным. И Тес, холодея, понял, от чего.
«Вход в лаборатории — через эту комнату, - сообщила «Ариадна-1». - Ведь за ним надо было ухаживать». Теса резанула тоскливая нежность в ее голосе. На миг мелькнула мысль, не облегчает ли Ариадна задачу этому монстру, приводя таких дурачков, как Тес.
«Он любит испуганных и уставших, чем сильнее боишься, чем больше устал — и чем больше сопротивляешься при этом — тем ты для него вкуснее, - бесстрастно продолжала «Ариадна-1». - Мутанты слабы здоровьем и недолговечны, как бы страшно ни выглядели. Ему нужны такие, как вы, чтобы не болеть, чтобы жить долго. Не бойся и пользуйся этим».
Легко было сказать «не бойся» и добавить столько кошмара. Тес вжался в стену еще сильнее, хотя был уже уверен, что мутант видит его. Почему тогда стоит смирно, не нападает?
«Кольцо в носу — это зонд, - бесстрастно сообщила «Ариадна-1». - Ему надо давать наркоз, чтобы убрать в комнате или полечить».
«Так дай сейчас!» - прошептал Тес.
«Не могу обойти инструкцию, - в нежном голосе Ариадны звякнул совершенно машинный металл. - Но это слабое место», - добавила она уже как обычно.
Тес сделал первый шаг, и мутант тоже сделал. И еще шаг. Тес понимал, что надо броситься, надо как-то ударить наверняка. Чтобы топорик прошел мимо. И второго шанса не будет. Тес был мастер драться, всегда находилось с кем. Но раньше никто не гонялся за ним с топором. Даже Никомед.
Мутант издал глухой низкий звук, напоминавший одновременно рычание и отрыжку. Тес шагнул ему навстречу — кажется, никто прежде так не делал. Все убегали, подумал Тес, верно, все убегали.
«Будь внимателен», - шепнула «Ариадна-1».
Медленно, очень медленно Тес снял с плеча контейнер с фляжкой, висевший на длинном ремне. Мутант, казалось, заинтересовался. Сделал еще шаг, пока что не поднимая топорик. Тес резко бросил фляжку под стену — так, чтобы полетела прямо перед глазами мутанта. Так отвлекали собак на ферме у Илая Вонючки, чтобы пробраться внутрь теплицы и украсть яблок. Чудовище определено было не собакой — но сработало, топорик со свистом рассек воздух, едва не задев руку Теса, а сам Тес прыжком рванулся к противнику и вцепился в кольцо. Рванул на себя и еще пнул коленом куда придется — и откатился, едва осознавая, что по ушам бьет кошмарный вой, а жуткое лезвие топорика снова пришлось мимо.
Когда он снова увидел мутанта, по кошмарным ручищам фонтаном текла кровь. Одной рукой зверь пытался зажать нос, другой, в которой сжимал топорик, лихорадочно отмахивался, как будто Тес все еще был рядом.
Решиться на еще один бросок было страшно, но он решился. Топор свистнул — снова мимо, потому что Тес поднырнул под него, как привык подныривать под табуретки и палки — и изо всех сил ударил мутанта ниже пояса. Это был его любимый удар по самым высоким и тяжелым противникам. Как Никомед. Вой мог бы оглушить не одного Теса, а тысячу тесов, триллион тесов, целую галактику тесов. Мутант согнулся пополам, и топор звонко упал на пол. Тес в один прыжок схватил оружие и ударил — как раз когда тот разгибался, чтобы найти обидчика и удушить. Топор вошел с хрустом — куда-то, - и от толчка мутант повалился на спину. Последний крик оборвался на середине.
Тес не верил. Совсем не верил.
Он не знал, сколько прошло времени, где другие дети, что вообще с ним. Он проснулся от этого сна только тогда, когда «Ариадна-1» прожурчала «Тес, надо идти. Ты слышишь меня, Тес?».
Мутант лежал на полу, раскинув руки. Кровавая лужа растекалась по металлу и уже пачкала сандалии Теса. Топорик торчал в лобной кости. Тес и сам не понимал, зачем посмотрел в лицо мутанта, на котором пока еще не совсем выстыла легкая тень жизни.
Он действительно ничем не отличался от Никомеда. Это был человек, а не зверь. Не слишком умный человек, живущий злобой. Но, по правде говоря, ему неоткуда было знать, что на свете есть что-нибудь еще. Даже те, кто ухаживал за ним, впрыскивали ему наркоз, чтобы войти. Вряд ли хоть кто-нибудь говорил с ним. Он видел людей, только когда убивал их. Тес не знал, зачем он это думает. Ему было пусто. Никак.
Когда он сделал первые шаги, его колени слегка подрагивали. Он едва вспомнил, что нужно позвать детей. Они не хотели идти, но Тес не уговаривал. Просто сказал, мол, топать надо. И развернулся, и пошел, едва не споткнувшись о мутанта, в его комнату, огромную, как вестибюль. Там Теса встретила гулкая пустота, прикрученные к полу стулья и кровать...и слитки металла, цепи, гимнастические гири. Кажется, они не могли быть ничем другим — только игрушками. Среди железного лома валялось обгрызенное бревно. Дерево стоило дорого — об этом Тес подумал машинально и забыл.
На дальней стене висел пульт кодового замка. «Три пять два восемь», - сообщила Ариадна, и он набрал цифры, которые немного плыли перед глазами. Стена с мягким шорохом отъехала в сторону. Перед Тесом была лаборатория — провода, шланги, патрубки, компьютерная консоль. Он оглянулся, идут ли за ним дети — и тут же забыл, видел ли их. И переступил порог.
Посреди лаборатории стояла анабиозная капсула, похожая на мягко светящееся яйцо. «Это я, - сказала «Ариадна-1». - Разбуди меня».
Тес сделал шаг к капсуле, чтобы рассмотреть спящую девушку. И тут дверь в противоположной стене лаборатории открылась — с таким же мягким шипением. На пороге стоял Минос. Никакой охраны. Тес запоздало вспомнил, что ведь Минос мог привести охрану. Минос был в халате и трусах. Его лысина сияла в медицинском синеватом свете.
«Если ты сделаешь это, она умрет... - лицо Миноса было почти каменным, но рот исказила уродливая гримаса. - Давай, - хрипло сказал он, - давай — ты разрушишь все. Только чтобы жить. Но все равно теперь недолго осталось».
Он был старым алкоголиком, Минос. Тес хорошо знал, как выглядят старые алкоголики. Там, где он жил, таких было полсектора. Красные носы, мешки под глазами, трясущиеся руки. Великий ученый вряд ли смог бы теперь препарировать крысу.
Тес молча сделал шаг ему навстречу, все еще сжимая в руке топорик мутанта. Где-то за его спиной, в пустой гулкой комнате с железными игрушками громко рвало Никанора.
«Ты думаешь, я посылал туда детей, потому что я такой жестокий? Потому что я вот детей убивать люблю, да? - процедил Минос, снова криво улыбаясь-гримасничая. - Но я просто давал ему немного жизни, такой, какая была ему доступна».
«Лучше давали бы ему мороженое, - ответил Тес и сделал еще шаг. - Или лучше бы вы его убили».
«Когда у тебя будут свои дети, ты поймешь, - ответил Минос — тем голосом, которым говорят, когда хотят казаться спокойными, а внутри бьется готовая вырваться наружу истерика, страшная, бессмысленная, с соплями и стонами, с попытками взрезать вены, но без надежды что-то исправить. - Тогда поймешь. Он пострадал, чтобы вы все могли жить. Мутантами не становятся ни с чего, пойми».
«Биология, седьмой класс», - машинально произнес Тес.
«Красная чума, идиот, - сообщил Минос. - Красная нутрянка с Ви-десять. Ты не помнишь первой эпидемии, ты маленький был, наверное. Я искал лекарство, я его искал, а они умирали, все умирали, понял... И вот так в три слоя на полу...дети, старики, взрослые. А я переступал через них — и в лабораторию. Ты видал, как мужик плачет кровавыми слезами, кровавыми, да? И пока я искал...эксперимент...жена, дочь... и он. Ариадна вот, в капсуле. А он таким родился. Но у него абсолютный иммунитет к нутрянке. Был абсолютный. Он не мог жить...не питаясь».
«Нутрянки уже сколько лет нет», - неуверенно ответил Тес. Он видел фотографии в учебнике биологии, и фотографии были...страшные. Но теперь, когда Никанора перестало рвать, а тело мутанта перестало содрогаться, они казались уже просто фотографиями.
«Нет, придурок, потому что вы все регулярно получаете лекарство. А теперь не будете. От нее нельзя излечиться совсем, все больны. За столько чертовых лет я так и не смог восстановить всю цепочку. Только сыворотка из его крови вас и спасала. Помнишь, как в медкабинет раз в год вызывают? То-то. А почему мы в другие системы не летаем? Думаешь, как вам в школе рассказывали? Потому что там не понимают нашу культуру? Потому что там нет ничего интересного? Сто раз идиот. Да потому, что заразные там не нужны, стоеросовый дурень. Нас никто там не ждет. Минотавра не хватило бы на всех».
«И что теперь?» - пискляво спросила Дея.
«Теперь все, - глухо ответил Минос и сполз на пол, словно все силы оставили его. - Теперь все умрут.»
«Можно придумать что-нибудь. Вы и придумаете», - тряхнул головой Тес. Он уже не примеривался, как ударить Миноса.
«Я не смог, - простонал Минос, и его голова дернулась, как у игрушечного. - Я не могу».
Тес смотрел на него, на старого алкоголика Миноса. И никак не мог сопоставить вот этого человека с тем, чьи портреты висели в каждой школе. С тем, о котором говорили, что он «спас нас всех», но не уточняли особенно, как именно спас. С тем, который был способен идти в лабораторию мимо плачущих кровавыми слезами. Тес подумал над этим минутку — и перестал думать. У него не осталось сил на эти мысли. Реальность заволакивалась дымкой, в которой хорошо видно было только ближайшее время. Тонкая серая нить растаяла. Карта стерлась.
«Спасибо, «Тесей-один-два-ноль», ты сделал все как надо», - ласково произнес голос в его голове.
Тес даже не заметил, что она там бубнит, «Ариадна-один». Настоящая Ариадна была перед ним, за прозрачным стеклом анабиозной камеры. Ее кожа была белой, как мрамор, хотя всего-то мрамора Тес видел - кафель на школьной кухне, «под мрамор», как говорила повариха. Ее ресницы бросали тени на белизну щек. Под тонкой кожей в синих жилках почти незаметно пульсировала жизнь.
«Зеленая кнопка, - сказала «Ариадна-1». - Потом красная. Потом следуй инструкции».
«А если она умрет?» - спросил шепотом Тес.
«А если нет?» - ответила «Ариадна-1».
Замирая от восторга и предчувствия чего-то невозможно прекрасного, Тес нажал зеленую кнопку, опалесцирующую в изголовье. Она подалась под пальцем, как желе. Потом нажал красную. По стенам поплыли янтарные огоньки, золотя белый мрамор тела Ариадны.
«Тесей-один-два-ноль, - прерывисто произнес голос в его голове. - Один-два-ноль». Казалось, по мере того, как жизнь течет в девушку, спящую в капсуле, все менее живой становится «Ариадна-1», которая все это жуткое время говорила с ним.
«Что ты бубнишь?» - спросил Тес.
«Один-два-ноль, - повторила «Ариадна-1». - Твой серийный номер. Прости за это, Тес. Таким я создала тебя...нерадостным. Тебе придется...жить. Думать, что со всем этим делать. Но главное — жить вот таким».
«Иди к черту, - прошептал Тес, жадно вглядываясь в лицо той Ариадны, у которой не было никакого номера. - Железяки, бывает, бредят».
Тут за его простыню потянули, и он боковым зрением увидел Дею, которая уже, наверное, некоторое время стояла рядом. За нее с двух сторон цеплялись Ио и Марх. Кажется, лицо девочки еще выглядело зареванным.
«Мы пойдем домой? - спросила Дея. - Мы уйдем отсюда?»
Жидкий янтарь тек по стенам, щеки девушки в капсуле понемногу розовели.
«Да..., - прошептал Тес. - Сейчас».
Высокие ворота Лабиринта, огоньки по периметру — зеленые и желтые. Облака. Пустыня. Все, как вчера, перед последним напутствием.
Под утро на выцветшее белесое небо наползли жидкие серые облака. Тес понимал, что скоро они растают. Не то чтоб тут никогда не бывало дождей — бывали. Недалекое мелкое море иногда присылало несколько капель, остужавших пыльные камни. Но не сегодня, сегодня явно только подразнит.
Его не пугала эта планета. Она была как в дешевом симуляторе, какие выпускают пачками, чтобы детишки из спальных районов спокойно побеждали инопланетных чудовищ и не доставали родителей. Именно теперь, когда Тес точно знал, что он на волосок от смерти, страха не было. Просто симулятор. Кто-то из его спутников зашевелился во сне — может, Дея. Дея всегда так смешно попискивала...
Высокие ворота Лабиринта, огоньки по периметру — зеленые и желтые. Облака. Пустыня. Все, как вчера, перед последним напутствием. Тот пузатый лысый старик, герой тройственного союза планет, Минос, сказал, что они все герои. Тес не понял, какие. Провожатая группы улыбалась заученно и мерзко, как историчка Крыса, может, она и приходилась Крысе сестрой. Та же высокая прическа, те же безвкусные браслеты на предплечьях. То же слащавое «дорогие детки», никогда не предвещавшее ничего хорошего.
Тес был не детка, Тес был не дорогой. Тесу только что стукнуло шестнадцать, и если бы он не был тут, то уже работал бы в гидропонике как миленький. Или грузил что-нибудь в порту. Или... На запястье мягко завибрировал браслет, один из трех. Тот, которого раньше не было. Таким вещам нельзя мигать и светиться. На серых камнях серая нить, тонкая и немного пушистая, как из шерсти, которой не достать, видна была только Тесу. И не потому, что сливалась с пыльным камнем, совсем не потому.
«Доброе утро, Тес», - шепнул заспанный девичий голос. Как у мамы или сестры, только теплее и ближе.
«Оно не доброе», - шепнул Тес и почему-то почувствовал, что врет. С его товарищами по несчастью никто не говорил так ласково, у них не было своего проводника, и это значило, что повезло именно ему. Кто еще, попавший в Лабиринт, мог надеяться? Только он, которому, кажется, повезло.
Пока другие протирали глаза и зевали, а курносая Дея начала плакать, Тес ощупал камень вокруг себя. Контейнер на ремне, который можно было перебросить через плечо, содержал его последний завтрак и фляжку с водой. Воды там было немного. Не иначе как шоколадку и засахаренные орехи положили в насмешку.
«Не опозорь школу, Тес», - сказала ему Крыса, прежде чем двери закрылись. Уж он не опозорит, пусть даже не сомневается.
Ио и Марх, сестра и братик, похожие, как две капли воды, были вообще-то маловаты, чтобы попасть сюда. Десятилетних не посылали...если только родители не попали в переплет, когда им пришлось откупаться, прикрывая детишек более состоятельного гражданина. Тес на миг задумался, что же такого сотворили их предки, когда зеленые и желтые огоньки вокруг ворот сменились красными.
- Не реви, - сказал Тес, толкая Дею в бок локтем, и она зарыдала сильнее.
Ворота Лабиринта медленно открывались, и изнутри веяло сладковатым неприятным запахом, дезинфекцией и пылью, такой же, как везде в степи. Им предстояло жариться на солнце, видеть небо...и больше ничего. Выхода из лабиринта не было.
Когда отец Теса был жив, он любил повторять: «Выход — где вход». И хрустел костяшками покрытых космическим загаром пальцев. По крайней мере, Тес думал, что так было: по правде говоря, он не помнил отца. Но в самый нужный момент всегда «вспоминал» какую-нибудь отцову прибаутку. Так было легче не бежать, не прятаться, не плакать, когда очень хотелось.
Первый коридор Лабиринта был равномерно серый, стены отливали металлом, и в них были видны заклепки. Вдалеке виднелся поворот, и, кажется, там стена была каменной. Высокие, как космопорт в столице, ровные стены...
- Мы должны войти туда? - спросила рыжая Медея.
- Нет, нас скоро заберут к маме! - отозвался Тес и встал, отряхивая колени. - Идемте, что ли.
- Нненадо, - у Никанора стучали зубы, на заспанном лице, кажется, остались одни глаза — огромные, шоколадные глазищи.
- А что тут делать? - фыркнул Тес, оправляя серую простыню, в которую каждого нарядили, пока действовало снотворное. - Надо идти. Нас отсюда выкурят, если мы останемся, поверь. У них там наверняка найдется, чем. А если пойдем, то, - Тес задумался, припоминая что-нибудь достаточно веское и подходящее, - перехватим инициативу. Усек?
- Идиот, мы сдохнем! - крикнул Никанор, и по его грязной щеке потекла слеза. - Мы все тут сдохнем, какая разница! Сдохнем, сдохнем, сдохнем!
Никанор согнулся пополам, как будто у него болел живот, растрепанные длинные волосы упали ему на глаза. Он так повторял свое «сдохнем», так всхлипывал, так задыхался, что Дея, подуставшая было, залилась слезами.
- Не позорь школу, - отчеканил Тес, накинул на нее ремень от контейнера с последним завтраком и подтолкнул в спину — к воротам. И сам ступил следом, не оглядываясь. Он и не думал звать кого-то во второй раз. Кто пойдет, тот пойдет. Тем более что уверенности не было.
Ему нужно было идти быстро и не бояться. Едва Тес ступил на низкий металлический порожек, отделявший преддверие от Лабиринта, как он увидел. Тонкая серая нить змеилась у его ног, отмечая путь. Тесу виделась золотистая сетка, накрывшая все вокруг, как будто реальность была рисунком маленького ребенка, впервые обводящего лошадку по клеткам. Он ощущал лабиринт, ему снилось наяву, будто бы он стоит в центре бесконечного чертежа, края которого теряются в тумане. Вдалеке, за многочисленными поворотами, за хитросплетением коридоров, горело алое пятно. Это и была его цель. Или его смерть, его и остальных.
«Ариадна один, что мне делать?» - прошептал Тес. Дея шагала рядом с ним и только машинально всхлипывала.
«Иди, Тес», - сказал тот же нежный голос в его голове. «Иди, Тес», - повторил подросток. Его обули в легкие сандалии, почти как настоящие кожаные. Хотя, конечно, кто же станет переводить кожу на смертника.
«Ворота открываются только оттуда», - пояснила «Ариадна-1». И красное пятно на призрачной карте мягко мигнуло, хотя все это Тес уже знал. Еще с того момента знал, как обнаружил браслет у себя на запястье. Голос у Ариадны был такой славный...и так жалко, что настоящая девушка с этим именем лежит в анабиозной капсуле, может быть, уже сто лет. Он помнил об этой девушке — что-то вроде сплетни о дочери Миноса, которая то ли заболела, то ли хотела сбежать из дома, а вместо того, чтобы уйти или умереть, спит теперь. Теперь Тес даже верил, что это может быть правда. После всего, что было, как не поверить.
Тес понятия не имел, как убить мутанта...или как обмануть, чтобы выйти наружу. Или уговорить.
«Он хотя бы разумен?» - с надеждой спросил Тес, шагая по длинному коридору. Начинало припекать, а воды во флягах не хватит и на полдня.
«Я не знаю, как сказать, Тес, - отозвалась «Ариадна-1». - Он разумен, как человек. Но никто никогда не учил его, и еще...он не умеет управлять своей яростью. Потому что...потому что не умеет».
«Я бы тут тоже озверел», - ответил Тес, оглядываясь через плечо. За ним шли все — даже Никанор, еще вытиравший глаза рукавом. Тес не был уверен, хорошо ли это.
Металлические стены сменились камнем, сперва гладким, потом шершавым, грубо выделанным. Потом — новый поворот, и на глаза им попался первый скелет, хрупкий и выбеленный временем. Ни волос, ни одежды. Большая берцовая кость валялась неподалеку. Мутант подъедал дочиста.
Ио и Дея зарыдали в один голос. Тес по очереди подпихнул обеих, следя за алым пятном. Оно не двигалось. Может быть, мутант спал?
Постепенно припекало. Тес пил понемногу и не прикасался к еде. Пусть подавятся своим последним завтраком, своим настоящим шоколадом и арахисовым маслом, и всем, что они туда еще напихали. Это только для того, чтобы он побыстрее обезумел от жажды и захотел умереть сам.
Лабиринт был тих, как морг или пустой трюм. Только некоторые коридоры слабо вибрировали. В одном слышались тихие грустные стоны, от которых по коже, несмотря на жару, продрало ознобом.
Но Тес шел, сверяясь с видной ему одному сеткой-картой. Алое пятно становилось все ближе. Стены нагревались и начали уже источать жар. Один раз дети подремали, с трудом примостившись в узкую к полудню тень самой длинной и гладкой стены. Длинные ноги Никанора остались на солнце. Тес не спал, просто лежал с закрытыми глазами. Думал о маме, запрещал себе думать о маме и снова думал. Мама бы плакала, наверное, но он ничего ей не сказал. Соврал, что выиграл бесплатную экскурсию. Он почему-то надеялся вернуться. Почему детей отдают по жребию, чтобы мутант Лабиринта ел их — об этом Тес даже не думал. «Потому что сами они мутанты, - сказал бы отец, которого он не помнил. - И похуже, чем тот».
Тонкая серая нить вела его и карта, которую видел он один. Тесу казалось, что он идет по тонкой линии, с которой нельзя упасть. Как в детстве. Только теперь ее рисовал не мелок.
Дышать становилось труднее. Ветер, несущий мелкую пыль, сюда не залетал, поэтому не было ни пыли, ни дуновения. Только ловить губами воздух да смотреть, как медленно ползет единственное оставшееся облако. Ему-то можно вырваться за пределы Лабиринта! Когда Ио села и сказала, что больше не встанет, Тес взял ее на руки и понес. За ним следом семенил Марх. Через некоторое время Тес спустил девочку на землю и понес мальчика. Никанор, не пытавшийся помочь, бесил его. Хотелось дать ему оплеуху, но не до того было, чтобы оборачиваться. Дея зато не плакала, стойко шагала вровень, закусив пухлую губку. Красное пятно приближалось так медленно.
Тонкая серая нить тянулась от начала лабиринта к цели, и он шел по ней, и ощущал ее, как единственное, что немного ободряло. Тонкая серая нить. Немного пушистая.
За три поворота до цели Никанор упал. Тес понятия не имел, что делать с упавшими в обморок. Он совершенно отупел от жары и от необходимости по очереди тащить малявок, поэтому даже не сразу понял, что случилось. Рыжая Медея подбежала к упавшему мальчишке и что-то делала с ним, и отдала ему остатки своей воды, чтобы попить и смочить голову. «Свою-то выдул», - с раздражением подумал Тес. И еще подумал, зачем он тащит этих сопливых с собой. Вдруг ничего не получится, а спрятавшись в лабиринте...они прожили бы чуть дольше. Хотя при такой жаре дольше — это на сколько часов? Жертвоприношение устраивали в самое жаркое время. Знали, что делают.
За один поворот до цели стало прохладно. Вдоль стен торчали концы тонких гибких шлангов и исходили нежным водяным паром, мелкой взвесью серебристых капелек. Вот так заманивали сюда тех, кто устал бродить и прятаться, кто случайно забрел в эту часть Лабиринта. Тес остановился. Красное пятно на карте, которую видел только он, пульсировало совсем рядом, всего лишь один участок коридора да тонкие стенки — и вот оно.
«Мы войдем туда, - сказал Тес. - Спрячьтесь в тени и ждите».
Никанор прислонился к раскаленной стене, свесив голову. Медея поддерживала его под руку. Медные колечки ее волос совсем слиплись от пота, в пятнах была и серая простыня, заменявшая одежду, но она не падала и не произносила ни слова.
«Как хотите», - сказал Тес и опустил Марха на землю.
«Теперь или никогда. Будь внимателен, Тес, - прожурчал голос «Ариадны-1». Голос настоящей Ариадны, принадлежащий теперь компьютеру. - Ты слабее его, но ты быстрый, очень быстрый».
Прохладный коридор встретил Теса гулкостью металла под ногами. После удушающей жары Лабиринта стало блаженно холодно. Хотелось свалиться и никуда не идти. Лабиринт выпил его силы и подготовил жертву. Сколько народу сдалось, легло и не вставало, пока мутант не подошел поближе?
Тонкая серая нить лежала на металле. Тонкая серая нить.
Тес постоял немного, отхлебнул из фляги последний глоток и шаг за шагом двинулся вперед. Здесь была крыша, подсвеченная круглыми светильниками, чистый пол и источающие прохладу стены. За двумя поворотами обнаружилась прозрачная дверь, наполовину отворенная. А внутри, в беловатом медицинском свете...
В старшем классе, куда Тесу не светило прорваться, потому что там уже не учили даром, был один такой. Его звали Ник, Никомед. Он был огромен, как настоящий слон, хамоват и злобен, как настоящий бык. И вообще больше походил на животное, чем на человека. Однажды, когда Никомед напал на Теса в тупике северного коридора и потребовал вывернуть карманы, а Тес запустил ему в голову крашеным в веселенький зеленый табуретом из тех, на которых разувались малыши — тогда у Никомеда были налитые кровью глаза, красное лицо... только рогов не хватало. Мутант Лабиринта напоминал Никомеда всем — и вдобавок его круглую чудовищную голову венчали черные крутые рога. Мускулистое тело в разорванной лабораторной простыне, серой, подпоясанной разлохмаченным бинтом, поражало размерами и чудовищной первобытной силой. На босых ногах росли черные ногти, которые скребли камень и цокали по нему, будто копыта. И глаза, строго говоря, их не было видно в тени нависающего лба, спутанных волос, но Тес был готов поклясться, что они красны.
В приплюснутом носу с широкими ноздрями у мутанта болталось кольцо.
Тес прижался к стене, как будто она могла укрыть его от мутанта. И с ужасом разглядел в мускулистой чудовищной руке небольшой топорик для разделки мяса. Настоящее мясо в секторе Теса не продавалось — откуда бы, не те достатки. Так что подобный топорик он видел только в фильме ужасов, где за людьми на далекой прохладной Земле гонялся маньяк. Лезвие топорика не блестело, оно было черным. И Тес, холодея, понял, от чего.
«Вход в лаборатории — через эту комнату, - сообщила «Ариадна-1». - Ведь за ним надо было ухаживать». Теса резанула тоскливая нежность в ее голосе. На миг мелькнула мысль, не облегчает ли Ариадна задачу этому монстру, приводя таких дурачков, как Тес.
«Он любит испуганных и уставших, чем сильнее боишься, чем больше устал — и чем больше сопротивляешься при этом — тем ты для него вкуснее, - бесстрастно продолжала «Ариадна-1». - Мутанты слабы здоровьем и недолговечны, как бы страшно ни выглядели. Ему нужны такие, как вы, чтобы не болеть, чтобы жить долго. Не бойся и пользуйся этим».
Легко было сказать «не бойся» и добавить столько кошмара. Тес вжался в стену еще сильнее, хотя был уже уверен, что мутант видит его. Почему тогда стоит смирно, не нападает?
«Кольцо в носу — это зонд, - бесстрастно сообщила «Ариадна-1». - Ему надо давать наркоз, чтобы убрать в комнате или полечить».
«Так дай сейчас!» - прошептал Тес.
«Не могу обойти инструкцию, - в нежном голосе Ариадны звякнул совершенно машинный металл. - Но это слабое место», - добавила она уже как обычно.
Тес сделал первый шаг, и мутант тоже сделал. И еще шаг. Тес понимал, что надо броситься, надо как-то ударить наверняка. Чтобы топорик прошел мимо. И второго шанса не будет. Тес был мастер драться, всегда находилось с кем. Но раньше никто не гонялся за ним с топором. Даже Никомед.
Мутант издал глухой низкий звук, напоминавший одновременно рычание и отрыжку. Тес шагнул ему навстречу — кажется, никто прежде так не делал. Все убегали, подумал Тес, верно, все убегали.
«Будь внимателен», - шепнула «Ариадна-1».
Медленно, очень медленно Тес снял с плеча контейнер с фляжкой, висевший на длинном ремне. Мутант, казалось, заинтересовался. Сделал еще шаг, пока что не поднимая топорик. Тес резко бросил фляжку под стену — так, чтобы полетела прямо перед глазами мутанта. Так отвлекали собак на ферме у Илая Вонючки, чтобы пробраться внутрь теплицы и украсть яблок. Чудовище определено было не собакой — но сработало, топорик со свистом рассек воздух, едва не задев руку Теса, а сам Тес прыжком рванулся к противнику и вцепился в кольцо. Рванул на себя и еще пнул коленом куда придется — и откатился, едва осознавая, что по ушам бьет кошмарный вой, а жуткое лезвие топорика снова пришлось мимо.
Когда он снова увидел мутанта, по кошмарным ручищам фонтаном текла кровь. Одной рукой зверь пытался зажать нос, другой, в которой сжимал топорик, лихорадочно отмахивался, как будто Тес все еще был рядом.
Решиться на еще один бросок было страшно, но он решился. Топор свистнул — снова мимо, потому что Тес поднырнул под него, как привык подныривать под табуретки и палки — и изо всех сил ударил мутанта ниже пояса. Это был его любимый удар по самым высоким и тяжелым противникам. Как Никомед. Вой мог бы оглушить не одного Теса, а тысячу тесов, триллион тесов, целую галактику тесов. Мутант согнулся пополам, и топор звонко упал на пол. Тес в один прыжок схватил оружие и ударил — как раз когда тот разгибался, чтобы найти обидчика и удушить. Топор вошел с хрустом — куда-то, - и от толчка мутант повалился на спину. Последний крик оборвался на середине.
Тес не верил. Совсем не верил.
Он не знал, сколько прошло времени, где другие дети, что вообще с ним. Он проснулся от этого сна только тогда, когда «Ариадна-1» прожурчала «Тес, надо идти. Ты слышишь меня, Тес?».
Мутант лежал на полу, раскинув руки. Кровавая лужа растекалась по металлу и уже пачкала сандалии Теса. Топорик торчал в лобной кости. Тес и сам не понимал, зачем посмотрел в лицо мутанта, на котором пока еще не совсем выстыла легкая тень жизни.
Он действительно ничем не отличался от Никомеда. Это был человек, а не зверь. Не слишком умный человек, живущий злобой. Но, по правде говоря, ему неоткуда было знать, что на свете есть что-нибудь еще. Даже те, кто ухаживал за ним, впрыскивали ему наркоз, чтобы войти. Вряд ли хоть кто-нибудь говорил с ним. Он видел людей, только когда убивал их. Тес не знал, зачем он это думает. Ему было пусто. Никак.
Когда он сделал первые шаги, его колени слегка подрагивали. Он едва вспомнил, что нужно позвать детей. Они не хотели идти, но Тес не уговаривал. Просто сказал, мол, топать надо. И развернулся, и пошел, едва не споткнувшись о мутанта, в его комнату, огромную, как вестибюль. Там Теса встретила гулкая пустота, прикрученные к полу стулья и кровать...и слитки металла, цепи, гимнастические гири. Кажется, они не могли быть ничем другим — только игрушками. Среди железного лома валялось обгрызенное бревно. Дерево стоило дорого — об этом Тес подумал машинально и забыл.
На дальней стене висел пульт кодового замка. «Три пять два восемь», - сообщила Ариадна, и он набрал цифры, которые немного плыли перед глазами. Стена с мягким шорохом отъехала в сторону. Перед Тесом была лаборатория — провода, шланги, патрубки, компьютерная консоль. Он оглянулся, идут ли за ним дети — и тут же забыл, видел ли их. И переступил порог.
Посреди лаборатории стояла анабиозная капсула, похожая на мягко светящееся яйцо. «Это я, - сказала «Ариадна-1». - Разбуди меня».
Тес сделал шаг к капсуле, чтобы рассмотреть спящую девушку. И тут дверь в противоположной стене лаборатории открылась — с таким же мягким шипением. На пороге стоял Минос. Никакой охраны. Тес запоздало вспомнил, что ведь Минос мог привести охрану. Минос был в халате и трусах. Его лысина сияла в медицинском синеватом свете.
«Если ты сделаешь это, она умрет... - лицо Миноса было почти каменным, но рот исказила уродливая гримаса. - Давай, - хрипло сказал он, - давай — ты разрушишь все. Только чтобы жить. Но все равно теперь недолго осталось».
Он был старым алкоголиком, Минос. Тес хорошо знал, как выглядят старые алкоголики. Там, где он жил, таких было полсектора. Красные носы, мешки под глазами, трясущиеся руки. Великий ученый вряд ли смог бы теперь препарировать крысу.
Тес молча сделал шаг ему навстречу, все еще сжимая в руке топорик мутанта. Где-то за его спиной, в пустой гулкой комнате с железными игрушками громко рвало Никанора.
«Ты думаешь, я посылал туда детей, потому что я такой жестокий? Потому что я вот детей убивать люблю, да? - процедил Минос, снова криво улыбаясь-гримасничая. - Но я просто давал ему немного жизни, такой, какая была ему доступна».
«Лучше давали бы ему мороженое, - ответил Тес и сделал еще шаг. - Или лучше бы вы его убили».
«Когда у тебя будут свои дети, ты поймешь, - ответил Минос — тем голосом, которым говорят, когда хотят казаться спокойными, а внутри бьется готовая вырваться наружу истерика, страшная, бессмысленная, с соплями и стонами, с попытками взрезать вены, но без надежды что-то исправить. - Тогда поймешь. Он пострадал, чтобы вы все могли жить. Мутантами не становятся ни с чего, пойми».
«Биология, седьмой класс», - машинально произнес Тес.
«Красная чума, идиот, - сообщил Минос. - Красная нутрянка с Ви-десять. Ты не помнишь первой эпидемии, ты маленький был, наверное. Я искал лекарство, я его искал, а они умирали, все умирали, понял... И вот так в три слоя на полу...дети, старики, взрослые. А я переступал через них — и в лабораторию. Ты видал, как мужик плачет кровавыми слезами, кровавыми, да? И пока я искал...эксперимент...жена, дочь... и он. Ариадна вот, в капсуле. А он таким родился. Но у него абсолютный иммунитет к нутрянке. Был абсолютный. Он не мог жить...не питаясь».
«Нутрянки уже сколько лет нет», - неуверенно ответил Тес. Он видел фотографии в учебнике биологии, и фотографии были...страшные. Но теперь, когда Никанора перестало рвать, а тело мутанта перестало содрогаться, они казались уже просто фотографиями.
«Нет, придурок, потому что вы все регулярно получаете лекарство. А теперь не будете. От нее нельзя излечиться совсем, все больны. За столько чертовых лет я так и не смог восстановить всю цепочку. Только сыворотка из его крови вас и спасала. Помнишь, как в медкабинет раз в год вызывают? То-то. А почему мы в другие системы не летаем? Думаешь, как вам в школе рассказывали? Потому что там не понимают нашу культуру? Потому что там нет ничего интересного? Сто раз идиот. Да потому, что заразные там не нужны, стоеросовый дурень. Нас никто там не ждет. Минотавра не хватило бы на всех».
«И что теперь?» - пискляво спросила Дея.
«Теперь все, - глухо ответил Минос и сполз на пол, словно все силы оставили его. - Теперь все умрут.»
«Можно придумать что-нибудь. Вы и придумаете», - тряхнул головой Тес. Он уже не примеривался, как ударить Миноса.
«Я не смог, - простонал Минос, и его голова дернулась, как у игрушечного. - Я не могу».
Тес смотрел на него, на старого алкоголика Миноса. И никак не мог сопоставить вот этого человека с тем, чьи портреты висели в каждой школе. С тем, о котором говорили, что он «спас нас всех», но не уточняли особенно, как именно спас. С тем, который был способен идти в лабораторию мимо плачущих кровавыми слезами. Тес подумал над этим минутку — и перестал думать. У него не осталось сил на эти мысли. Реальность заволакивалась дымкой, в которой хорошо видно было только ближайшее время. Тонкая серая нить растаяла. Карта стерлась.
«Спасибо, «Тесей-один-два-ноль», ты сделал все как надо», - ласково произнес голос в его голове.
Тес даже не заметил, что она там бубнит, «Ариадна-один». Настоящая Ариадна была перед ним, за прозрачным стеклом анабиозной камеры. Ее кожа была белой, как мрамор, хотя всего-то мрамора Тес видел - кафель на школьной кухне, «под мрамор», как говорила повариха. Ее ресницы бросали тени на белизну щек. Под тонкой кожей в синих жилках почти незаметно пульсировала жизнь.
«Зеленая кнопка, - сказала «Ариадна-1». - Потом красная. Потом следуй инструкции».
«А если она умрет?» - спросил шепотом Тес.
«А если нет?» - ответила «Ариадна-1».
Замирая от восторга и предчувствия чего-то невозможно прекрасного, Тес нажал зеленую кнопку, опалесцирующую в изголовье. Она подалась под пальцем, как желе. Потом нажал красную. По стенам поплыли янтарные огоньки, золотя белый мрамор тела Ариадны.
«Тесей-один-два-ноль, - прерывисто произнес голос в его голове. - Один-два-ноль». Казалось, по мере того, как жизнь течет в девушку, спящую в капсуле, все менее живой становится «Ариадна-1», которая все это жуткое время говорила с ним.
«Что ты бубнишь?» - спросил Тес.
«Один-два-ноль, - повторила «Ариадна-1». - Твой серийный номер. Прости за это, Тес. Таким я создала тебя...нерадостным. Тебе придется...жить. Думать, что со всем этим делать. Но главное — жить вот таким».
«Иди к черту, - прошептал Тес, жадно вглядываясь в лицо той Ариадны, у которой не было никакого номера. - Железяки, бывает, бредят».
Тут за его простыню потянули, и он боковым зрением увидел Дею, которая уже, наверное, некоторое время стояла рядом. За нее с двух сторон цеплялись Ио и Марх. Кажется, лицо девочки еще выглядело зареванным.
«Мы пойдем домой? - спросила Дея. - Мы уйдем отсюда?»
Жидкий янтарь тек по стенам, щеки девушки в капсуле понемногу розовели.
«Да..., - прошептал Тес. - Сейчас».
@темы: проза
-
-
10.06.2014 в 16:17Написанно офигенно. Только стремно.