Это - не шило. Это внутренний стержень.
Здесь в последнее время мало стихов: я просто не выкладываю. У меня какой-то тяжкий переходный период, и его надо переболеть, не стремая публику литературными выкидышами, которые получаются в процессе. Меня тошнит странными стихами, чаще обрывочными. Но один вот собрался целиком, и я его таки выкладываю. После долгих раздумий. Вообще течение процесса позволяет заключить, что больной скорее жив, чем мертв скоро вновь зачирикает.
Я молюсь на четыре стороны света,
Не себе прошу — так услышь-ка.
Вот они что есть, господи, а что нету,
Им и песня — отрыжка.
И над ними небо, и над ними лето,
А как будто бы крышка..
Но это зов небесный в их жилах - жидкий,
И жидки тела их, боже.
Видимо, нет в них этакой нервной жилки,
Но и нету покоя тоже.
Разбазарь слова, раскидай пожитки -
А летать не сможешь.
Но ведь им же хочется, добрый благий,
Высоких костров да рассветной влаги,
Ну кто от желаний скроется?
И чтобы внизу — золотые крыши.
Но они дрожат, не летают выше,
И кровью зовут сукровицу.
И вот что ж они вечно с такими лицами,
Что не стукнутся в окна, в двери ли.
Ты же можешь, господи, сделай их птицами,
Чтоб они наконец поверили.
Я молюсь на четыре стороны света,
Не себе прошу — так услышь-ка.
Вот они что есть, господи, а что нету,
Им и песня — отрыжка.
И над ними небо, и над ними лето,
А как будто бы крышка..
Но это зов небесный в их жилах - жидкий,
И жидки тела их, боже.
Видимо, нет в них этакой нервной жилки,
Но и нету покоя тоже.
Разбазарь слова, раскидай пожитки -
А летать не сможешь.
Но ведь им же хочется, добрый благий,
Высоких костров да рассветной влаги,
Ну кто от желаний скроется?
И чтобы внизу — золотые крыши.
Но они дрожат, не летают выше,
И кровью зовут сукровицу.
И вот что ж они вечно с такими лицами,
Что не стукнутся в окна, в двери ли.
Ты же можешь, господи, сделай их птицами,
Чтоб они наконец поверили.