Это - не шило. Это внутренний стержень.
У былого правда одна — истлеть.
Чтобы горя не было — не смотри.
Как тебе лежится в твоей земле,
Где вокруг дороги да пустыри?
Как тебе лежится, сто лет, сто лет,
А потом и столько еще по три?
Как тебе, прозрачно ли в янтаре,
Догревает солнышко до нутра?
Как тебе, не греть, на свету гореть,
И не знать ни худа и ни добра?
Умирает золото в ноябре,
Никому от холода не удрать.
И приходит ночь, и уйдет она.
И распахнут в небо холодный взгляд.
Тут такие глупые времена,
Что они бестрепетных тоже злят.
Не уснула. Вижу. Не тронь окна.
Это только яблони. Только сад.
Чтобы горя не было — не смотри.
Как тебе лежится в твоей земле,
Где вокруг дороги да пустыри?
Как тебе лежится, сто лет, сто лет,
А потом и столько еще по три?
Как тебе, прозрачно ли в янтаре,
Догревает солнышко до нутра?
Как тебе, не греть, на свету гореть,
И не знать ни худа и ни добра?
Умирает золото в ноябре,
Никому от холода не удрать.
И приходит ночь, и уйдет она.
И распахнут в небо холодный взгляд.
Тут такие глупые времена,
Что они бестрепетных тоже злят.
Не уснула. Вижу. Не тронь окна.
Это только яблони. Только сад.